Меню сайта

Мы все перед рекою виноваты

1
Мы все перед рекою виноваты.
Она молчит.
Но вот в житье-бытье
Приходит ощущение утраты
И, что страшней, –
Предчувствие ее.

И траурная рамка – каждой дате.
И холод отчуждения в груди.
Я говорю цветам:
– Не увядайте!
Березам говорю:
– Не покидайте!
Я кедру говорю;
– Не уходи!

Беру новейший справочник-словарь,
Отыскиваю «Томь»,
И между строчек
Как откровенье:
Стала ты короче,
Река родная, царственная встарь.

Что ж, убедись воочью и изустно,
Как экскаватор выпрямляет русло,
Как вывезли на стройки острова,
Как высохли протоки, рукава.

Моей реки тринадцать километров –
Моих потерь злосчастное число –
Как быстро вас
Индустриальным ветром
В минувшее столетье унесло.

Прошли дожди,
Но это не спасло.
В посадках хвойных из глубин пробился
Родник прохладный,
Но не пригодился.

И бревен затонувшие тела
Река, мелея, людям отдала.

2
Моей реки тринадцать километров.
Я вижу в них особые приметы.
Само событие я понимаю так;
Они ушли крамольным караваном
На поиски земли обетованной –
От резолюций, планов и бумаг.

И против правил Ноева ковчега
Там всем хватило места для ночлега,
А в кедрачах и на лугах – еды.
Там всем хватило чуть зеленоватой,
Настоянной смородиной и мятой,
Прогретой солнцем ласковой воды.

Там черный соболь на зеленой ели.
Там белый лебедь,
Голубая нельма.
Там в кронах птицы не боятся петь...
Там на опушке бора – муравейник.
И смотрит на него благоговейно
И тронуть не решается медведь.

Там тишину таежного простора
Не разорвет кромешный рев мотора,
Но подчеркнет внезапный плеск весла.
Там лоси шествуют свободно и победно...

Тринадцать километров заповедных,
Не знающих жестокости и зла.

3
И мир, меня покинувший когда-то,
Переживает таинство возврата.
Речной излуки позабытый свет.
Иду вдоль берега в сатиновой рубашке.
К моей тропе сбегаются ромашки
И дружелюбно смотрят мне вослед.

На острове овальном и пологом
Застывшие в задумчивости строгой
Вечерние фигуры рыбаков.
Я скармливаю рыбам крошки хлеба
И вижу опрокинутое небо
В причудливых рисунках облаков.

Зеленой гривой на ветру полощет
Воскресшая березовая роща.
Летит к реке черемуховый цвет...
И я в стремнину темную ныряю,
Глаза в прозрачной толще раскрываю
И вижу дно.
И мне тринадцать лет.

4
Моей реки тринадцать километров
По правилам совсем другой игры
Вы сгинули обрывком киноленты,
Чтоб катастрофу спрятать до поры.

Там городов железная держава
Свободное теченье задержала.
Там комбинаты с пеною у рта
Вобрали родниковые цвета.

Там тишину
Сменила пустота.

Карьерные провалы на отрогах
Похожи
На гигантских осьминогов.

Замешанный с мазутом
Черный ил
Собою раны рваные прикрыл.

И, полыхая чревом раскаленным,
С окраин
Наступают терриконы.

В извилистые трещины без дна
Грунтовых вод
Ушла голубизна.

И лебеда, проросшая однажды
В канаве,
Задыхается от жажды.

В береговом распадке два дрозда
Не отыскали места для гнезда...
Кричат над пустошью:
– Беда!
Беда!
Беда!

5
И вот отняли у реки излуку,
Как будто ампутировали руку,
Которую хирургам не спасти.
И мчась в пространстве гибнущей кометой,
Моей реки тринадцать километров
От боли корчатся...
Река моя, прости!

< К списку стихотворений

Геннадий Юров

Мы все перед рекою виноваты