Мы все перед рекою виноваты1 Мы все перед рекою виноваты. Она молчит. Но вот в житье-бытье Приходит ощущение утраты И, что страшней, – Предчувствие ее. И траурная рамка – каждой дате. И холод отчуждения в груди. Я говорю цветам: – Не увядайте! Березам говорю: – Не покидайте! Я кедру говорю; – Не уходи! Беру новейший справочник-словарь, Отыскиваю «Томь», И между строчек Как откровенье: Стала ты короче, Река родная, царственная встарь. Что ж, убедись воочью и изустно, Как экскаватор выпрямляет русло, Как вывезли на стройки острова, Как высохли протоки, рукава. Моей реки тринадцать километров – Моих потерь злосчастное число – Как быстро вас Индустриальным ветром В минувшее столетье унесло. Прошли дожди, Но это не спасло. В посадках хвойных из глубин пробился Родник прохладный, Но не пригодился. И бревен затонувшие тела Река, мелея, людям отдала. 2 Моей реки тринадцать километров. Я вижу в них особые приметы. Само событие я понимаю так; Они ушли крамольным караваном На поиски земли обетованной – От резолюций, планов и бумаг. И против правил Ноева ковчега Там всем хватило места для ночлега, А в кедрачах и на лугах – еды. Там всем хватило чуть зеленоватой, Настоянной смородиной и мятой, Прогретой солнцем ласковой воды. Там черный соболь на зеленой ели. Там белый лебедь, Голубая нельма. Там в кронах птицы не боятся петь... Там на опушке бора – муравейник. И смотрит на него благоговейно И тронуть не решается медведь. Там тишину таежного простора Не разорвет кромешный рев мотора, Но подчеркнет внезапный плеск весла. Там лоси шествуют свободно и победно... Тринадцать километров заповедных, Не знающих жестокости и зла. 3 И мир, меня покинувший когда-то, Переживает таинство возврата. Речной излуки позабытый свет. Иду вдоль берега в сатиновой рубашке. К моей тропе сбегаются ромашки И дружелюбно смотрят мне вослед. На острове овальном и пологом Застывшие в задумчивости строгой Вечерние фигуры рыбаков. Я скармливаю рыбам крошки хлеба И вижу опрокинутое небо В причудливых рисунках облаков. Зеленой гривой на ветру полощет Воскресшая березовая роща. Летит к реке черемуховый цвет... И я в стремнину темную ныряю, Глаза в прозрачной толще раскрываю И вижу дно. И мне тринадцать лет. 4 Моей реки тринадцать километров По правилам совсем другой игры Вы сгинули обрывком киноленты, Чтоб катастрофу спрятать до поры. Там городов железная держава Свободное теченье задержала. Там комбинаты с пеною у рта Вобрали родниковые цвета. Там тишину Сменила пустота. Карьерные провалы на отрогах Похожи На гигантских осьминогов. Замешанный с мазутом Черный ил Собою раны рваные прикрыл. И, полыхая чревом раскаленным, С окраин Наступают терриконы. В извилистые трещины без дна Грунтовых вод Ушла голубизна. И лебеда, проросшая однажды В канаве, Задыхается от жажды. В береговом распадке два дрозда Не отыскали места для гнезда... Кричат над пустошью: – Беда! Беда! Беда! 5 И вот отняли у реки излуку, Как будто ампутировали руку, Которую хирургам не спасти. И мчась в пространстве гибнущей кометой, Моей реки тринадцать километров От боли корчатся... Река моя, прости! < К списку стихотворений |